— Спасибо, граф, — сказал корсар. Они пожали друг другу руки и, поклонившись, расстались.

— Отличный человек, — вздохнул Кармо. — Если мы вернемся в Маракайбо, то не преминем его навестить.

Корсар двинулся вперед вслед за африканцем, который, пожалуй, лучше самих испанцев знал окрестности Маракайбо.

Через десять минут четверо флибустьеров вышли без всяких помех из города. Вскоре они очутились на опушке леса, в чаще которого скрывалась хижина заклинателя змей.

Оглянувшись назад, они увидели клубы розоватого дыма, который ветер нес вместе с искрами в сторону озера. Это горел дом нотариуса, а может быть, и другие дома по соседству.

— Бедняга, — пожалел его Кармо, — он умрет с горя, когда узнает, что сгорели и дом и винный погребок. Это слишком большой удар для такого скупердяя, как он!

Постояв несколько минут в густой тени гигантской симарубы, чтобы убедиться, не рыскают ли вокруг отряды испанцев, флибустьеры, успокоенные глубокой тишиной, царившей в лесу, вступили под сень огромных деревьев и быстро зашагали вперед.

Потребовалось не более двадцати минут, чтобы покрыть расстояние, отделявшее их от хижины. Им оставалось сделать всего несколько шагов, как вдруг послышался чей-то стон.

Корсар остановился, стараясь что-нибудь разглядеть в глубокой тени, отбрасываемой большими развесистыми деревьями.

— Гром и молния! — воскликнул Кармо. — Да это, никак, наш пленник, которого мы привязали к дереву. Я совсем забыл про него…

— И в самом деле! — пробормотал корсар. Подойдя к хижине, он разглядел испанца, все еще томившегося в путах.

— Вы хотите уморить меня голодом? — спросил несчастный. — Лучше бы вы меня сразу повесили.

— Никто сюда не заглядывал? — спросил его корсар.

— Я не видел никого, кроме вампиров, синьор.

— Возьми тело брата, — сказал корсар, обращаясь к африканцу.

Подойдя к солдату, который задрожал от страха, решив, что пробил его смертный час, корсар освободил его от веревок и тихо проговорил:

— Я мог бы начать с твоей казни свою месть за гибель того, кто скоро будет лежать на дне морском, за муки его несчастных сподвижников, которые всђ еще болтаются на виселице в этом проклятом городе, но я обещал тебя пощадить, а Черный корсар никогда не изменял своему слову. Ты свободен. Но обещай, что по возвращении в Маракайбо ты отправишься к губернатору и скажешь ему от моего имени, что перед лицом верных мне людей и телом того, кто был Красным корсаром, сегодня ночью на борту своего «Молниеносного» я дам такую клятву, узнав о которой он на ногах не устоит. Он убил двух моих братьев, я же уничтожу не только его, но и всех, кто носит имя Ван Гульда. Скажи ему, что я поклялся морем, богом и адом и что скоро мы встретимся с ним! — Он толкнул в спину остолбеневшего от изумления пленника и добавил: — Беги и не оглядывайся, пока я не передумал.

— Спасибо, синьор, — не веря своему счастью, пробормотал испанец, бросаясь со всех ног в чащу.

Корсар посмотрел ему вслед и, убедившись, что он исчез в потемках, сказал, обращаясь к своим товарищам:

— Пойдем же, время не ждет.

Глава IX. УЖАСНАЯ КЛЯТВА

Маленький отряд под предводительством африканца, знавшего лес как свои пять пальцев, быстро продвигался в сторону залива. Никто не мешкал, торопясь выбраться на свободу еще до рассвета.

Всех беспокоила мысль о корабле, крейсировавшем у входа в залив, ибо пленник рассказал им, что губернатор Маракайбо направил своих посланцев в Гибралтар просить о помощи адмирала Толедо.

Капитан опасался, что корабли последнего, составлявшие целую эскадру с мощным вооружением и отважным экипажем, набранным преимущественно из басков, уже пересекли залив, напали на «Молниеносного» и, может быть, уже потопили его.

Корсар был молчалив, но весь его вид выдавал беспокойство. Время от времени он делал знак спутникам остановиться и прислушивался, не донесется ли откуда далекий звук взрыва. Затем он еще больше ускорял и без того быстрый шаг, почти переходивший в бег.

Иногда у него вырывался нетерпеливый жест, особенно когда он неожиданно наталкивался на поваленного молнией или упавшего от старости лесного великана или попадал ногой в лесную топь. Эти препятствия заставляли флибустьеров пускаться в обход и терять драгоценное время.

К счастью, африканец прекрасно ориентировался в лесу и выводил их кратчайшими тропками, позволявшими идти быстрее и наверстывать упущенное.

В два часа ночи Кармо, шедший впереди африканца, услыхал далекий шум прибоя, свидетельствовавший о близости моря. Его острый слух уловил рокот волн, разбивавшихся о берег.

— Если все будет в порядке, — сказал он подоспевшему Черному корсару, — то через час мы будем на борту корабля, синьор.

Тот кивнул головой, но ничего не ответил. Кармо не ошибся. Рокот волн становился все более различимым, время от времени сквозь него пробивались громкие крики диких гусей, которые плескались на берегу залива.

Корсар сделал знак еще больше ускорить шаг, и вскоре маленький отряд вышел на низкий берег, заросший манграми. Прихотливо изогнутой дугой залив раскинулся с севера на юг, теряясь где-то у горизонта.

В воздухе стоял густой туман, поднимавшийся из огромных заводей, усеивавших залив. Стояла непроглядная тьма, но море можно было различить благодаря множеству фосфоресцирующих бликов, пересекавшихся в разных направлениях.

Гребни волн, казалось, искрились, а бахрома пены, выброшенной прибоем на берег, испускала таинственный свет.

Отдельные участки моря, черные как чернила, начинали вдруг ярко светиться, словно освещенные изнутри мощной электрической лампой.

— Фосфоресценция! — воскликнул Ван Штиллер.

— Черт бы ее побрал! — пробурчал Кармо. — Можно подумать, что рыбы объединились с испанцами, дабы помешать нам выйти в открытое море.

— Нет, — ответил многозначительно Ван Штиллер, кивая на ношу в руках африканца. — Море сегодня иллюминировано, чтобы принять в свое лоно Красного корсара.

— Наверное, так, — заметил Кармо.

Черный корсар внимательно вглядывался в море. Прежде чем дать сигнал к отправлению, он хотел убедиться, не рыщет ли в заливе эскадра адмирала Толедо.

Повернувшись на север, он увидел на фоне светящегося моря большое темное пятно, ясно выделявшееся на горизонте.

— «Молниеносный» там, — сказал он. — Ищите шлюпку — и в путь.

Кармо и Ван Штиллер поспешно устремились к северу, внимательно осматривая мангры, чьи корни и пожелтевшие листья омывались фосфоресцировавшими волнами.

Пройдя по берегу около километра, они отыскали шлюпку, благодаря отливу оказавшуюся на берегу, и, быстро вскочив в нее, пригнали к тому месту, где их ждали капитан с африканцем.

Уложив между банками тело, завернутое в черный плащ, и закрыв ему лицо капюшоном, они принялись грести изо всех сил. Африканец с мушкетом, отобранным у пленного испанца, устроился на носу, корсар же сел на корму напротив тела брата.

Он снова погрузился в мрачную тоску. Обхватив голову руками и упершись локтями в колени, он ни на минуту не спускал взгляда с погибшего брата, очертания тела которого проглядывали сквозь траурное покрывало.

Погрузившись в свои мысли, он, казалось, позабыл обо всем на свете: о товарищах, о корабле, огромным китом маячившем на фоне светившегося моря, об эскадре адмирала Толедо.

Он ни разу не шелохнулся, и можно было подумать, что он не дышит.

Тем временем шлюпка быстро скользила по волнам, все более удаляясь от берега. Море полыхало вокруг огнем, а весла поднимали фонтаны переливчатых брызг, зачастую казавшихся настоящими искрами.

На волнах резвились многочисленные моллюски, которые словно принимали участие в этой оргии света. То и дело попадались огромные медузы. Шарообразные пелагические организмы солнечным зайчиком скакали в воде, подхлестываемые порывами ночного бриза. Грациозные мелитђи с их странными придатками в виде мальтийского креста светились, словно раскаленная лава. Акалђры сверкали так, словно были усеяны настоящими бриллиантами. Очаровательные велђллы испускали из-под своеобразного паруса пучки нежно-голубоватого света, а косяки морских огурцов с круглым телом, усеянным острыми шипами, мерцали таинственным зеленоватым светом.